Случай в Момчилово [Контрразведка] - Страница 47

В комнате жил Кузман Христофоров, а старик, когда приходил в село, спал на узком топчане возле очага.

Хотя опасности быть замеченным не было — дом стоял на отшибе, и в эту пору над селом спускалась мгла, — Аввакум все же забрался во двор дедушки Манаси со стороны сумрачного соснового бора. Замок на двери не служил преградой, достаточно было приподнять его и легонько дернуть вниз, чтобы язычок освободил ржавую скобу.

Осторожно прикрыв за собой дверь, Аввакум некоторое время стоял, не двигаясь, чтобы глаза привыкли к полумраку. В доме пахло сырой землей и хвоей. Низкий топчан, покрытый в несколько слоев домоткаными ковриками, сундук с выпуклой крышкой — он, видимо, служил для старика платяным шкафом — вот и вся обстановка этой части дома. С полок свисала густая почерневшая паутина, кое-где виднелись глиняная миска или закопченный горшок.

Против очага вырисовывался проем раскрытой двери. Оттуда и проникал слабый свет, позволявший разглядеть кухню. Аввакум переступил высокий порог и оглянулся. Помня неряшливую внешность инженера, он рассчитывал увидеть в его комнате несусветную грязь, страшный кавардак, но тут, оказалось, царил строгий военный порядок: пол тщательно подметен, серое одеяло на кровати застелено без единой морщинки, стол покрыт чистым зеленым картоном. Одежда инженера висит накрюке, глубоко вбитом в стену.

Что синих перчаток здесь не могло быть — в этом Аввакум нисколько не сомневался. Он придерживался железного правила: упорно идти к своей цели, даже если вероятность успеха мала, как маковое зернышко. В данный момент перчатки действительно были главным следом, но Аввакум был уже умудрен опытом: даже к большой реке ведут самые маленькие ручейки.

Первым делом он осмотрел стол. Простой, дощатый, без ящиков. На нем нет ничего, кроме обструганной дощечки, из которой торчит заостренный металлический стержень. На эту наколку нанизаны какие-то бумаги.

Аввакум снял бумаги, наклонился и начал внимательно разглядывать их; это была педантично хранимая документация, состоящая из командировочных предписаний, расписок за наем жилья, кассовых счетов на полученное жалованье — все на имя Кузмана (исключая расписки по найму жилья), с неразборчивыми подписями и гербовыми печатями. Документы лежали в хронологическом порядке — с начала апреля до конца сентября.

Он достал фонарик и каждый листок в отдельности просветил под лупой. Этот первый простейший анализ бумаг не говорил о наличии тайнописи. Аввакум нанизал документы в том же порядке, в каком они находились прежде. Затем заглянул под подушки и матрац, под кровать. Снова вернулся к подушкам и матрацу и внимательно их ощупал. Оставалось осмотреть одежду. В карманах он нашел несколько спичек и семечки подсолнуха. И еще очки от солнца в верхнем левом кармане спортивной куртки.

Очки были обычные. Но, держа их в руках, Аввакум задумался. Стекла, особенно вблизи оправы, были густо покрыты беловатой пылью. Он рассмотрел ее в лупу — пыль сливалась в одну общую массу твердых зернистых частиц.

В Момчилове и его окрестностях дороги грунтовые, следовательно, пыль, которая тут поднимается, не что иное, как верхние слои почвы. Такая пыль очень мелка и образует на стеклах очков, когда они запотевают вблизи оправы, тонкую, совершенно гладкую корочку.

На очках же инженера корочка была зернистой и состояла из крохотных каменных осколков. Такая пыль поднимается на дорогах, имеющих щебеночное либо булыжное покрытие.

Когда человек идет пешком, на его очки ложится незначительное количество таких пылинок. Если ехать на велосипеде или мотоцикле, их количество увеличивается в несколько раз. В холодное время они образуют тонкий налет, в теплое — плотную корку.

Итак, Аввакум прочитал на стеклах очков, что инженер ехал в теплое время на велосипеде или мотоцикле по дороге, вымощенной щебнем или булыжником.

Прежде чем положить очки на место, он еще раз засунул руку в карман и нащупал в нем какую-то тонкую скомканную бумажку.

Это была квитанция на получение бензина. Педант по привычке не выбросил даже эту совершенно ненужную бумажку.

Аввакум с бьющимся сердцем развернул квитанцию. Она была выдана в Пловдиве дежурной бензоколонки в ночь с двадцать второго на двадцать третье августа.

Этот «ручеек» действительно способен привести к большой воде!

Он списал с квитанции все данные и покинул это мрачное жилище.

Дальнейшие события развивались так.

Из конторы кооператива он связался по телефону со Смолянским окружным управлением и потребовал, чтобы ему тотчас же прислали мощный мотоцикл. Вскоре он зашагал по дороге в Луки.

Он встретил мотоцикл у самого села. Сказав водителю, чтобы тот возвращался обратно в Смолян, Аввакум вскочил в седло и помчался к Пловдивскому шоссе.

Было десять часов утра.

Все так же моросил невидимый дождик. По лесистым холмам полз густой белый туман.

Машина поглощала километры с бешеной скоростью. Аввакума беспокоило лишь одно: как бы где-нибудь на крутом повороте не занесло мотоцикл — дорога была скользкая.

Он приехал в Пловдив вскоре после обеда, разыскал нужную бензоколонку, показал кассирше номер Кузмановой квитанции и попросил установить, в котором часу приблизительно она была выдана. Кассирша полистала квитанционную книгу; оказалось, эту квитанцию она выдала после того, как приняла смену.

— Клиент получил бензин примерно в час двадцать ночи, — сказала она.

Аввакум поблагодарил ее.

Совершенно ошеломленный, он вышел на улицу. Если Кузман Христофоров получил бензин в час двадцать ночи, он прибыл в Момчилово не раньше четырех часов утра. Почти два часа спустя после происшествия на Илязовом дворе.